Марсий и Альциона

Мы пили вино в хрустальных бокалах,
Огонь тысяч свечей освещал залу,
Стая волков изощрялась в вокале,
Пламя в камине древо превращало в золу.
На торцах огромного стола,
Где вина и яства разложены всюду,
Мы сидим и смотрим друг другу в глаза –
Будто бы в ожидании чуда.

Смотря в Её глаза, Я вижу древние вселенные,
Вижу античную Землю и другие миры,
Страхи людские и молитвы самозабвенные,
Как победные строились пиры,
И Азраил парил над телами умерших:
Все радости и страдания в глазах дочери Эола,
Смерти во имя богов, людей забывших, –
Мы здесь в эту ночь – Марсий и Альциона.

Звёзды рассыпаны по небосводу,
Дышащая тьма разлита по земле,
Где Дети Света потеряли свободу,
Лишь мудрые воздают славу весне,
Царица Инанна светит в окно,
Но тонет Её свет от свечей –
Её время ещё не пришло,
Пока пляшут языки огней.

И пусть весь мир летит к чёрту,
Мисс Энн Тропи влюбит в себя мужей,
Жёны их придут, в горе, к аборту,
Дабы не рождать уродливых детей;
Суккубы выберутся и совратят остальных;
Младые будут терзать всех и себя –
В войне безразлична жизнь своих и чужих.
Пусть кровью нечистой зальются края,
Бог заставит своих кукол танцевать,
Под дудку страха и в ритм погребения,
Кто сможет с Ним совладать?
Люди будут обречены на забвение…
Но Мы далеки от мирских страданий,
В мыслях, когда бушует безумный пожар.
В танце траурных прощаний,
Ведьмы приготовят новый отвар,
И споят им тех, кто не может ходить,
Они уснут, терзаемы лихорадкой –
Даже в Царстве Аида им не забыть,
Как мыслили о грехах украдкой.
Как ПелиОсса, что не была поставлена,
Ибо свержены гиганты могучим Зевесом,
Они будут думать о том, что оставлено,
Мечтая о неосуществимом, подзадорены Велесом.

Мы пьём вино, думая о вечном,
Не сводя друг с друга восторженных глаз;
Время придёт закружиться в танце беспечном,
Когда Я буду обладателем Её прикрас –
Она станет Моей в вечных объятиях –
Наипрекраснейшая Альциона;
Стыд и зависть в невольных наблюдателях,
Но сейчас только Мы – Грех против Закона.

Альциона:
«Изнасилованные души погрязнут во тьме,
Мы их встретим и будем терзать –
Когда Твоя сила прольётся во Мне –
Гробовщики начнут могилы копать
Для потерянных мечтаний и заблудших душ,
Грааль наполнится кровью погибших,
Зароется в мозг ужас, что в траву уж,
И сгорбятся спины, закрывших
Двери церквей,
Горсток разбитых людей.

Но Мы будем вместе, и пусть обожгутся их глаза,
Когда окрасятся в красный, с закатом эпохи, небеса
Когда каменный Дракон, сбросив в нетерпении оковы,
И Его поприветствуют, из чаще лесной, древние совы,
Нападёт на людей, и пустит на трон Чёрную Богиню,
Испепелив своим ядовитым огнём Божью Святыню –
Мы всё будем видеть, и всё будем знать,
Но никто и ничто не сможет Нам помешать,
В Наших играх и неистовых потехах,
И люди будут гореть в Адских прорехах.

Мы неразлучны как Солнце и Луна,
Мы вместе как Небеса и Земля».

Марсий:
«Как плодотворная Ева Ты взор чаруешь
(Искусство обольщать у Тебя в крови!)
И чёрными красками судьбы рисуешь –
Как тешат слух Мой заворожённый они!

Пускай ноты своих слов, подобно чудной песне сирены,
Что на морском берегу поёт, о тех, кто вскрыл себе вены».

При полной луне, бокалы оставив,
И ненужный боле огонь потушив,
Мы Танец Луны в зале танцевали,
Своим смехом вопли людей заглушив.

Альциона, будто то существо,
Что в Холодных Залах целовалось.
Чары наполнили Моё естество,
Страх и стыд в мире людском остались –
Она в каждом уголке моего мозга,
Хоть Я и умер, но смерть вновь Мне в спину дышит,
Ледяное дыхание словно розги,
Мой слух, где-то вдалеке, глухой топот слышит.

После ночи веселья настал новый день,
И в углу исчезла последняя тень –
Альциона попрощалась и улетела,
И где-то в небесах по-птичьи запела –
И Я должен уйти в мёртвых мир,
Там насладится моей кровью Вампир,
Но ночь вернётся, и Мы будем вместе,
И купаясь в человеческой лести,
Два призрака соединятся, под песнь волков,
И сбросив металлы мёртвых оков,
Я подарю Ей созвездия, что светят по ночам,
Я подарю Ей чудеса, что не видны очам,
Мы будем снова вместе – Грех против Закона
Мы – давно умершие, Марсий и Альциона.

Конец

Марсий – один из селенов, спутников Диониса. Дерзнул вступить в музыкальное состязание с богом Аполлоном, за что после победы, Аполлон приказал содрать с него кожу.
Альциона – дочь бога ветров Эола. Скорбя о погибшем в плавании муже, она сбросилась в море. Боги пощадили их и превратили в птиц.
Азраил – бог смерти.
Царица Инанна – переименованная вавилонянами в Иштар, древнейшая богиня любви, печали и страсти. Отождествляется также с Венерой. Из-за того, что её «супругом» является бог луны Нанна, я сделал её также и богиней луны. Подробнее см. «Некрономикон» Абдула Аль-Хазреда.
Энн Тропи – энтропия – мера хаоса.
ПелиОсса – Пелион и Осса – горы, которые титаны хотели взгромоздить друг на друга, желая достигнуть Олимпа.
Велес – славянский бог плодородия, позднее – дьявол. Отождествляется с греческим Паном.
Грех против Закона – имеется ввиду греховная суть человека и Закон Божий.
Танец Луны – главный танец Царства Луны, который танцуют Дети Ночных Небес. Напоминает вальс в полёте.
Холодные Залы – один из замков недалеко от Царства Луны, куда колдун завлекал самых красивых и обаятельных женщин мира, для обольщения людей, чьей жизненной силой он питался.
Вампир – в мифологии Царства Луны, божество обитающее в подземном мире, питающийся кровью всех людей туда попавших.

Грёзы в Доме Мёртвых

Пред Домом стоял, не пугаясь ничуть,
Я верил, что призрак благосклонен ко мне,
Жизнь почитал, но смерти жуть
Интересней копошащихся на дне
Развития разума и души людей.
Я устами зарёкся посещать этот дом,
Но тяга к скопленью безымянных теней,
Чей мир, именуемый сном,
Столь неизведан в сознании людском,
Прекрасными тайнами манит, влечёт,
Сильней чем обет, коим дух обрамлён.
И лишь начат был ночи отсчёт
Из деревни ушёл, не сожалея бежал
По лесам с их ветвями густыми.
Меня могут найти, и я это знал,
Но наказы были словами пустыми.

Дом Мёртвых его называли,
И в народе сплетни шли о том,
Что мёртвых людей порою встречали,
Что проклят Богом тот дом,
Где мёртвые встают и снова живут.
Я слышал истории о Грехе и Законе,
О войне желаний и религиозных пут;
Я слышал историю об Альционе
И любовник её – спутник Диониса,
Почтенный Марсий; и столетья не одни
Мертвы, но достойны жизни приза
И пробуждаются вновь в Доме они.
Много других историй подобных этой
Мои уши слышали от лепетанья стариков,
Что в маразме своём почитают Моисея Заветы,
Так и не сорвав с душ проклятых оков.

Супротив всего, отвергнув всех
Я устремился к двери, и они распахнулись,
Приветствуя ждущего самозабвенных утех
Из миров, что от мрака ещё не проснулись.
Я жаждал узреть скрытое от глаз,
Мечтал ощутить прикосновенье Иного.
Паутиной подёрнуты горлышки ваз,
Пыль вековая вызывала тревогу:
Прикосновенье и рассыплются в прах,
Под натиском червей, под бременем лет.
Я различил во тьме крыльев взмах
И сова, ощущая приближение бед,
Выпорхнула в открытое окно,
В небе мелькнув тенью крылатой.
Я глянул на чёрное небо – оно
Так влекло, но безвозвратно
Потеряно для тех, кто не умеет летать,
Лишь юнцы, не прощающиеся со снами,
Лишь юнцы, способные мечтать,
Достигнут просторов небесных душами;
Юнцы, подобные мне и Левиану,
Что в покорность мечтам упал с Утёса,
Ведь друзьями мы были, но рано
Умер он, и теперь нет с него спроса;
Я слышал о девочке – Марика её звали,
Она тоже была сродни нам,
Я слышал, что они когда-то встречались,
Что вместе бродили по лесу и снам;
Но это легенды, хотя почему им не верить?
Ведь нету лжи без толики правды,
И хоть нельзя те слухи проверить,
Но я думаю, что и они по-своему правы:
И жизнь нам внушают без горя и пороков,
Без тени неизбежных миров,
Что Адом и Раем звучали в словах пророков –
Красноречье их – лишь звук пустых слов.

Страх поднимается – бежать, бежать!
Кто оставлен здесь в муках стенать?
Вдруг голоса пробились сквозь тишину,
Я недвижим, прислушался, молчу:
Престранная беседа двух людей,
Но людей ли? Гадать тут посмей,
И всколыхнется ужас и память о том,
Что пустует и мёртв давно этот Дом!
К призракам влёк меня глас –
Исполнить его нерушимый приказ,
Подняться наверх, глянуть на них.
Я шагнул и сразу голос затих.

Так я стоял, не смея вдохнуть.
Если б тут был кто-нибудь,
То кем бы он оказался?
Духом, что в Доме скитался?
Или после смерти, после изгнания
Тут Иные вершат свои покаяния
И бормочут, чувствительный ум завлекая,
Рыщут во тьме, и кровью глаза наливаясь
Видят сквозь стены, смотрят повсюду,
Дабы насладится человеческим блюдом?

Но нет. Я оборвал размышленья:
Фантазии могут погубить, лишь углубись
В странные подсознанья творенья
И тогда тебе нет возвращенья. Берегись
Нахлынувших чувств в Доме Мёртвых:
Они убьют, они в безумье сведут,
В вязкое болото мыслей чёрных,
И в ушах отзывается стражника кнут,
Что скелетов бьёт в Темнице.
Я очнулся от видений и прошёл к двери,
Но отпрянул, – она стала крошиться.
Своим глазам, как ушам раньше, не веря,
Я, пробравшись сквозь пыль и труху,
Вошёл в огромную Залу, свет здесь
Принадлежал исключительно мху,
Что, тая химическую смесь,
Светился бледно-зелёным свеченьем.
Я вошёл, и мой дух захватило:
Всё та же печать разложенья
Стояла на всём, что здесь было,
Но сама атмосфера иною была –
Ведь сколько долгих столетий
Не проникал яркий отблеск огня
В этот мир, забывший о свете.

Но жизнью дышат стены:
Тень на них всколыхнулась,
Растеклась по Дому, как вены
По телу. И проснулся
Дом, оживая, вздыхая.
А я уж бежал, оглашая
Криком округи. В домах свет загорелся,
Люди выходят на безумца смотреть,
И как только ночной мрак в свет оделся
Я понял, что память мне не стереть…

Несколько дней меня пытали,
Хотели узнать, что я видел там,
Как они глупы! Они не понимали,
Что теперь я умён… не по годам.
Я знаю, – не стоит им говорить
О случившемся в обители скверной,
Я знаю… и с этим мне теперь жить.
Сквозь жизнь, в её течении мерном,
Я несу своё знание, бережно храня:
В месте, где мёртвые оживают,
Душу обретает всё, чего коснулась земля,
Там и тело, и прах обретают
Жизнь, в её мутирующей форме.
Но не только то способно ожить,
Что жило когда-то по человеческой норме,
Земля душу и в древо способно вложить…

Та тень, что бросилась прочь
Была тенью от век, отражающих свет,
И, сон желая превозмочь,
Дом скинул Морфееву цепь.
Я бросил взгляд на стену предо мной,
После чего мчался, как безумный, домой;
Ибо увидел то, что скрывала стена,
Я увидел, как Дом Мёртвых открывает глаза.

Конец

Грех и Закон – грех против божьего закона, история об Марсии и Альционе.
Левиан и Марика – герои стиха «Утёс».
Иные – Древние Боги.
Темница Времени – подземелье в замке Театр Вампиров к югу от Царства, где оживают мёртвые, обречённые на вечные пытки великим Палачом.
Морфей – греческий бог сна.