Наш двадцатый век, переполненный тем, что скрывают в себе эти понятия, изворачиваясь, словно змей под копьем св. Георгия, все изощрённее напяливает на свои злодеяния белые одежды эвфемизмов: сепарация, экспроприация, очищение, оздоровление, селекция, освобождение, права человека, интересы и т.п. - легион имен.
А прописные буквы, ранее служившие для того, чтобы дойти до causa prima этих понятий, чтобы взять за рога еще не вышедшего из логова Зверя, ныне служат грубой политике. Так появляются псевдометафизические услужливые фантомы: Империя Зла, Грех обобществления или же Грех обогащения. Пылятся на полках теологические спекуляции отцов церкви, ветшает мораль, модернизированная "возрастающими потребностями", спят дон-кихоты, ревнители чести и благородства. Злу, под видом благодеяний и забот, воспевают осанну. Теперь оно политизировано, социализировано, национализировано. У каждого - свое. Но это - осколки. Что же представляет из себя само черное зеркало? Думаю, что его не следует искать в чисто материальном заговоре "враждебных сил", "происках", "звероподобности" и т.п. Осколки, осколки... На самом деле ответ не за горами и не за океаном - он рядом. Просто нужно отложить газету, выключить телевизор, погасить свет и посидеть одному в темной комнате, не думая о суетном. И если в окно заглядывает ущербная Луна - тем лучше, т.е. хуже. И вот нечто появляется рядом. Вы гоните страх, вспоминая о том, что время глупых сказок прошло, хохочете, но как-то нервически, и вдруг в порыве какого-нибудь "разумного" объяснения вскакиваете с места и включаете свет. При свете вам непременно станет смешно, вы посмеетесь над собой как бы "от души" и... ляжете спать, считая повторение опыта ребячеством.
Но есть странные люди, которые в беспокойном свете повседневных забот вдруг погружаются в ночные страхи детства. Эту недоразвитость величают даром, а умением передать ее словами - литературой. И вот перед нами один из этих "задержанных", Артур Макен, уловивший волны из потустороннего. Будем точнее - потустороннего Зла.
Присутствие его, Зла или Греха с большой буквы, у Макена расходится с общепринятой эпидемией. Вспомним пролог к "Белым людям". Опуская эффектные и в то же время обескураживающие рассуждения главного резонера Амброза, остановимся на ключевой фразе:
"Грех - это попытка мгновенно достичь экстаза и познаний, целиком относимых к миру ангелов, и тот, кто пытается это сделать, становится демоном... И тогда истинной природой греха будет..." "...Взять небо приступом... Он (грешник) повторяет Падение". Итак, Зло - это экстаз, Зло - познание, Зло - повторение Падения. Несмотря на кажущуюся разделенность этих трех ветвей в определении Зла, между ними существует теснейшая связь. Вспомним, что такое Падение с библейской точки зрения. Наши прародители вкусили плод от древа познания добра и зла. Древо это росло в саду Эдемском, и было на него наложено табу. "А от древа познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь". Нарушение запрета обрекает человечество на несчастное будущее и... делает его равным ангелам. Так произошла первая инициация человека, осуществился его переход из золотого века детства в состояние, лишенное Божьей благодати и попечительства. Итак, в изначальное время небеса были взяты приступом, человек ворвался в мир ангелов и... постиг экстаз. "И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги..."
В "Бэйсуотерском отшельнике" (в другой редакции — "Белый порошок") доктор Хаберден, исследовав происхождение белого порошка, нашел, что он совпадает по составу с Vinnni Sabbati, т.е. с тем зельем, которым пользовались колдуны и ведьмы для своих путешествий к Лысой горе. Д-р Хаберден туманно рассуждает о действии змия разложения на троичную природу человека. А действие его поистине кошмарно: человек превращается в черную слизь с тлеющими угольками адских жаровен вместо глаз. Мы, скорее всего, ошибемся, если расшифруем туманный намек на троичность человеческой природы в ортодоксальном ключе: дух-душа-тело. Макена, серьезно увлекавшегося оккультным и эзотерическим знанием, интересовало другое деление, также берущее начало от его сотворения, когда женское начало в первично андрогинном Адаме было в виде Евы отделено от мужского. Но где же троичность? Пока что делено на два. Пользуясь современной терминологией, при наличии двух зарядов "+" и "-", третье начало - это поле, возникающее между ними. Только это ноле позволяет узнать, что "наги", что есть какая-то иная, трансцендентная к Творцу и его Творению власть. А если признана еще одна власть помимо Божьей, чем это не Грех? Так человечество отдалось во власть новому хозяину — змею, или, если хотите, червю разложения -притяжения. Вспомним еще несколько максим. "Сатана - Божья обезьяна". И гностическо-еретическое: "Наверху так же, как и внизу". Поскольку Сатана - творческий импотент, он может только гримасничать, подражая истинному Творцу в его земных и небесных делах. Потому-то и черная месса в извращенном виде копирует причастие, а вместо Евы в ритуалах черной магии из ребра "Адама" (пол "Адама" и "Евы" в этих случаях не имеет значения) появляется противупол - суккуб или инкуб, после чего эта парочка отправляется на шабаш, где в неописуемом разврате пародирует священный брак. Итак, вначале Ева- суккуб, далее червь соблазна, засим экстаз изнуряющего совокупления. Как мы видим, все сходится - первородный Грех повторился.
Гримасничая в творческом бессилии, Сатана пародирует и приход Спасителя. В "Великом боге Пане" Макен показывает эту пародию, воспользовавшись незначительной условностью - трансцендентальной медициной д-ра Раймонда. Последний предпринял рискованный шаг - приподнять путем хирургической операции на мозге тонкий покров, называемый в обиходе "реальность". Операция удалась, покров был сорван, но в образовавшуюся брешь быстренько вскочил дьявол, уютно разместившись в душе подопечной д-ра Раймонда, которую, конечно же, не случайно назвали Мэри (Мария). От этого нематериального агента, антипода Святого Духа, она и понесла, разрешившись в положенное время местным Антихристом в юбке - Элен Воган. Эта самая Воган, как и положено дьяволу, не прибегая к дешевым эффектам, наделала такой переполох в местах своего обитания, что если бы не старания нескольких энтузиастов-экзорцистов, список жертв этой обольстительницы, дарующей, подобно Еве, божественный экстаз с последующим разложением, можно было бы множить и множить.
В "Сокровенном свете" некий фанатик, родня д-ру Раймонду, проделывает, нечто подобное с собственной женой, переселив ее душу в опал. Как и в случае с Мэри, силы тьмы оказались проворнее сил света: опустевший сосуд тут же занял дьявол, но беды натворить не успел - его вместилище было разрушено собственной рукой горе-экспериментатора.
Фактически оба мозговых дел мастера принесли в жертву Вельзевулу близких себе людей, правда, ничего взамен не требуя. Фанатики оказались воинству Люциферову куда выгоднее назойливых колдунов, выторговывающих себе золото, успех у женщин и власть над людьми.
Колдуны. Фанатики. В "Белых людях" мы видим, что сфера влияния темных сил может простираться и на невинные тонкие души, каковая была у главной героини повести. "Белые люди", пожалуй, одно из лучших по тональности произведений, включенных в этот сборник. Если в "Пане", "Свете" и "Отшельнике" трансмутация неофитов происходила внезапно при явном вмешательстве потусторонних сил, то здесь мы видим обратный пример: плавное посвящение девочки ее нянькой колдуньей. В "Белых людях" явственно слышатся отголоски древних кельтских сказаний и алхимической символики. С одной стороны — ритуалы, тайные сходки, костры; с другой - Зеленые, Белые, Алые обряды, где цветовой ряд явно алхимического происхождения. Чем же заканчивается посвящение? Дневник девочки обрывается появлением огненной нимфы Аланны, превращающей студеную воду в пылающий факел, а из разговора участников дискуссии о природе Зла мы узнаем о том, что девушка отравилась. Продолжение "Белых людей" угадывается в "Сияющей пирамиде", где двое джентльменов, изучая таинственные знаки, неожиданно раскрывают тайну исчезнувшей девушки, а мы понимаем, что физическая смерть главной героини была переходом в иной мир посредством огненной инициации, близкой к кельтскому "тайгерму". Пирамида огня, вспыхнувшая в конце перед остолбеневшими исследователями - символ знания. Итак, снова познание, падение и даже геенна огненная.
Как мы видим, из дуального символизма огня Макен в большинстве случаев выбирает "нижнюю" интерпретацию. Огонь у него "адский", в отсветах которого герои сталкиваются с проявлением исключительно темных сил. Хотя огненная инициация чаще имеет обратный характер. Вспомним, например, масонскую легенду о Хираме, когда он, повинуясь голосу, исшедшему из разрушенной в процессе отливки купели, бросился в расплавленную медь, чтобы сбросив с себя земные покровы, перейти в мир высший по отношению к нашему.
Но вернемся к самому Макену. Читателя, вероятно, удивит, что пять вышеупомянутых повестей были написаны им в 90-х годах прошлого века. Они и в 90-х нынешних звучат вполне современно. Термин "черная романтика" родился в 1906 году. Ввел его Густав Майринк. Теперь нам придется сдвинуть этот хронологический рубеж на целое десятилетие. Здесь нет места для сравнения этих двух авторов, отмечу лишь то, что интерес как к Майринку так и к Макену во второй половине XX века был вызван одними и теми же людьми: Л. Повелем и Ж.Бержье, популяризаторами оккультизма, магии и алхимии.
Литературые истоки творчества Макена восходят к готическому роману, Эдгару По, Китсу и Стивенсону. Но, как утверждает один из исследователей его творчества, Уэсли Суитсер, "истории Макена старше и в то же время новее чистой готики" . В отличие как от своих предтеч, так и продолжателей, Макен не напирает на материальный акцент в развертывании сюжета. Вы не встретите у него готических тайных ходов, ловушек, шагающих мертвецов, не найдете и машин времени, стреляющих треножников, гиперболоидов и прочих аксессуаров позднейшей научной фантастики.
Как и Майринк, Макен перешагивает через десятилетия, находя продолжение своему стилю в современной форме фэнтэзи. Его драматическое пространство целиком психологическое. Брэдбери, Лавкрафт, Чиел, Томас Вульф и даже Пруст, возможно, по мнению того же Уэсли Суитсера, пользовались его открытиями. Постоянные намеки на алхимический символизм, на доктрины розенкрейцеров были почерпнуты им во время работы по составлению каталогов оккультной и эзотерической литературы.
Повель и Бержье, цитируя в "Утре магов" разговор о природе Зла из пролога к "Белым людям", сообщают читателям, что Макен был посвященным в тайное общество "Золотой рассвет", наследовавшим доктрины розенкрейцеров. Да, Артур Макен был известен в этом обществе под именем брата Акварварти, да, там же числились Йетс и Бульвер-Литтон. Но официальное посвящение произошло в 1900 году, уже после написания представленных здесь пяти повестей Макена, определивших его в качестве мистического писателя. Биография Макена говорит о другом посвящении. До процедурного прохождения первой ступени - клуба Дилетантов в 1900 году, Макен, судя по всему, уже был внутренне посвящен в тайные доктрины "Рассвета". Помимо чисто интеллектуальных занятий оккультными науками в молодости, немалую роль, думается, сыграло само место рождения писателя. Макен родился в 1863 году в Карлеоне-на-Уске, том самом Карлсоне, куда съезжались к легендарному королю Артуру рыцари Круглого Стола, искатели Святого Грааля. Этот уголок, пропитанный Артуровыми легендами и старинными кельтскими преданиями, кажется, и был первым паломничеством юного Макена в мир, лежащий по-ту-сторону видимого.
В 1887 году Макен женился на Амелии Фогг, и это был счастливейший брак. Но невидимое в его жизни перевесило. Именно во времена счастливого супружества появляются наиболее устрашающие вещи Макена, в которых женское начало инфернализовано чуть ли не до хищной богини ущербной Луны.
В 1899 году Амелия Фогг умирает от рака. Автор "Великого бога Пана" близок к сумасшествию и даже самоубийству. Зло, которое Макен так долго выслеживал и схватил таки за шиворот, изловчилось и лягнуло. Но попало не в охотника. Артур Макен спасается медитацией, самогипнозом, наконец, "Золотым Рассветом". Он бросает перо. Шутки плохи. Без всякой подготовки становится актером в Шекспировской труппе Бенсона. Случайность? Биографы недоумевают, вместо того, чтобы заглянуть в труды, приписываемые розенкрейцерам. Шекспир, по их мнению, марионетка, авейша, если воспользоваться термином Майринка. Великолепные сонеты и пьесы принадлежат Ф.Бэкону. А Бэкон был одним из высших посвященных общества Креста и Розы, быть может, самим C.R.C., прославленным Отцом Розенкрейцем.
Вспомним, что "Золотой Рассвет" наследовал доктрины и традиции этого общества. Тогда пьесы Шекспира в герметической расшифровке были для его адептов мистериями, сродни Элевсинским. Вероятно, участие в труппе Бенсона являлось одним из инициаторных заданий брата Акварварти.
Посвящение, как несерьезно не относятся к этому педантичные биографы Макена, тем не менее сняло жизненную драму - автор "Пана" из потенциального самоубийцы превратился в спокойного и рассудительного человека, уверовавшего в благодатность Вселенной .
В дальнейшем внешняя сторона его жизни не отличалась ничем знаменательным. Поприще актера Макен неожиданно меняет на журналистику, добивается здесь немалых успехов, по привычке что-то пишет, опираясь в основном на собственную биографию. Тем временем начинается и заканчивается 1-я мировая война, в Италии и Германии к власти приходят фашисты, но эпохальные события оставляют Макена внешне безучастным. Биографы в этот период лишь скрупулезно отмечают тот факт, что стареющему писателю и журналисту было увеличено содержание. А по Европе разгуливает СС, практикуя ту святость во грехе, о которой за сорок лет до того писал сам Макен. На портрете 1936 года мы видим сытого, довольного, хорошо одетого джентльмена. Джентльмен спокоен. Обо всем происходящем он знал еще юношей. Теперь Артур Макен не рискует. Он получает пенсию.
Его жизни хватает на то, чтобы засвидетельствовать окончание и Второй большой войны.
В 1947 году Макен умирает.
Полугодием раньше умирает его вторая жена, с которой он прожил сорок с лишним лет.
Перед смертью Макен зовет священника.
Он исповедуется.
На всякий случай.
